Или что еще можно увидеть под микроскопом Эта одна из первых вещей, которые я показываю студентам - чтобы сразу "зацепить" небольшой теоретический прогон, для лучшего понимания Главная "фишка" изучения горных пород под микроскопом - это поляризованный свет. Это такой хитрый свет, волна которого колеблется строго в одной плоскости вдоль линии луча. Образец помещается между двумя поляризаторами. А сам образец - шлиф - это очень тонкая (0,03 мм) пластинка породы, вклеенная между двух стекол. При такой толщине большинство минералов, из которых состоит порода, хорошо просвечивает. С аморфными веществами (воздухом, стеклом, клеем) поляризованный свет не взаимодействует (в поляризованном свете они просто черные). Но вот на кристаллах (т.е. зернах минералов, из которых состоит порода) он хитрым образом (далее теория на 2 часа с чертежами и формулами) расщепляется и снова складывается, превращаясь из белого в окрашенный - это т.н. "интерференционная окраска". Поэтому многие минералы в шлифах очень нарядные А склеено все это специальным клеем, который называется рижскийканадский бальзам. Смола канадской пихты, то есть. Так вот, канадский бальзам, конечно, аморфный, и с поляризованным светом не реагирует, НО! Иногда он начинает превращаться в кристаллы (органические вещества тоже могут кристаллизовываться) и тогда....
еще слайды. авторские, только сегодня нащелкал про такие шлифы говорят, что они "зацвели". Использовать их для дела уже нельзя (сами минералы под кристаллами бальзама не видно), но, согласитесь, с непривычки впечатляет
а вот это мне вообще напоминает Ариалль, точнее - как он выглядит на "тонком" плане: на серый-размытый фон человеческого города ложатся радужные пятна Ирханы, а где-то внизу кривой ржавой трещиной просачивается Альда
Я, конечно, обещал тут про работу не писать Но это не то чтобы совсем про работу. Если не вдаваться в терминологию - я в микроскоп смотрю. На всякие камни горные породы и минералы. И студентов учу это делать, с переменным успехом. И даже какие-то деньги за это получаю время от времени. Но это не главное. Главное - если долго туда смотреть, можно увидеть такое... И оно посмотрит на тебя в ответ Это "рыбка". Правда, симпатичная? А это - тролль. Не, действительно. Суровый такой, только что из пещеры Если интересно, буду время от времени публиковать здесь еще всякие разные интересности из своей профессиональной области.
Ожидаемо снова начал рисовать. Пока совсем чуть, пытаюсь восстановить навык. смотреть набросок пчёлаОдна из геральдических эмблем Хельвина - пчела (серебристая на пурпурном, точнее, фиолетовом, поле). В данном случае - контурный вариант с вензелем Кривовато, конечно... но главное в таком деле - начать
Глубоко убежден, что три высшие невербальные формы человеческого общения - застолье, секс и мордобой. При условии, что застолье - неофициальное, секс - не за деньги, мордобой - честный.
... потому что все еще актуально. И забавно, я надеюсь. Рассказик был написан во времена учебы в магистратуре, по горячим следам лекции о методологии науки, на которой, в частности рассказывали про Пола Фейерабенда и его концепцию "гноссеологического анархизма". Я ж только сейчас (!), перечитав посвящение, полез искать информацию о старике Пауле. С сожалением узнал, что сей ученый муж почти 20 лет как не с нами. Но статью в Вики все равно стоит посмотреть - хотя бы из-за фотографии. Чувствуется, что дядя был тот еще тролль. Рассказ называется "Смена парадигмы" и снабжен некоторыми комментариями. Тогда они показались мне нужными, сейчас... да как хотите. Если что непонятно, обратитесь к ним.
Смена парадигмы (гротеск)Смена парадигмы Посвящается Полу Фейерабенду, чтоб он был здоров! Юный лаборант торопливо вошел в аудиторию, прополз под двумя рядами колючей проволоки, перескочил через дырку в полу и предстал перед сидящим за столом пожилым человеком в золотых очках. - Профессор, мы это сделали! - Вы заминировали пятый коридор? – уточнил профессор Ковальский. - Не только пятый, но и шестой! – Обожженное лицо лаборанта светилось от гордости. – А кроме того, обрушили потолок в пятнадцатой аудитории. Они посмели устроить там семинар и никто не ушел живым! - Поздравляю, коллега! – от избытка чувств профессор вылез из-за стола и долго жал лаборанту руку. Потом они оба склонились над лежащим на столе планом. – Ну-с, а что у нас здесь? - На кафедре автоматизации позиционные бои вошли в фазу неопределенности, - скороговоркой докладывал лаборант. – У них отключили электричество. Группа Стасюка закрепилась напротив бухгалтерии и в настоящий момент пристреливает пулемет. Наша лаборатория в третьем корпусе после длительной осады пала. Личный состав утоплен в ванне с электролитом, доцент Котов распят на магнитном сепараторе. Скупая мужская слеза прокатилась по щеке профессора Ковальского: - Да, коллега, это серьезная потеря. Котов всегда подтверждал мои теории своими экспериментами. Но! – профессор поднял вверх желтый указательный палец. – Мы не должны отчаиваться! Истина на нашей стороне и в ней наша сила. Кто у них обороняет пятый этаж? - Тарасов. Помните, такой рыжий? - Конечно, помню. Я читал у них на курсе… впрочем, неважно, - профессор снял и протер очки. – Бездарь, как и все у Штейнберга. Пошлите туда Канарейкина и дайте ему двух бакалавров помощнее – этого должно быть вполне достаточно. Можете идти. Лаборант щелкнул каблуками и тем же путем покинул аудиторию. В коридоре немедленно раздались выстрелы. Сам профессор устремился к боковой двери. Прежде чем выйти, он еще раз с любовью взглянул на доску. Там был нарисован график, написаны две большие формулы, пять маленьких и четыре основных постулата его теории. Соседнюю аудиторию переоборудовали для пыток. В середине на системе противовесов была закреплена аспирантка Тигрицина – она оказалась предательницей. - Ну как? – спросил Ковальский доцента Жукайло, стоящего рядом. Доцент отрицательно покачал головой. Он не разговаривал с тех пор, как на защите кандидатской оппонент вылил ему в рот полный стакан серной кислоты. Череп этого оппонента теперь украшал стену кабинета Ковальского. Профессор достал из кармана маленький пистолет, подаренный к пятидесятилетию научной деятельности, и подошел к аспирантке. - Тигрицина, последний раз прошу – отрекись! – сказал он. - Не дождетесь! – зло фыркнула Тигрицина, сплевывая зубы. – Штейнберг прав! - Дура! – в сердцах воскликнул Ковальский и разрядил пистолет в изменницу. Противовесы ослабили, и аспирантка сползла на пол. Стала видна татуировка на ее плече: «I ♥ d-r Schteinberg». Жукайло торопливо накрыл тело черной портьерой. Профессор молча вернулся в главную аудиторию. Он подумал, что измена пустила глубокие корни в рядах защитников истины. Не далее, как позавчера к Штейнбергу перебежал его любимый ученик. Почему же ложь так притягательна? Профессор снял трубку телефона, чтобы позвонить в бухгалтерию и узнать, как дела у Стасюка. Но аппарат молчал. «Они перерезали провод, - догадался Ковальский. – Кругом измена! Может быть, это сделал Жукайло? Все молчит, молчит – кто знает, что у него на уме?». Он уже собирался позвать Жукайло к себе и потребовать объяснений, как тот сам вбежал с безумным лицом и упал возле стола. Из спины доцента торчал небольшой ломик с пожарного щита. Одновременно профессор услышал серебристый звон разбитых стекол. На подоконнике стояли два ученика Штейнберга. - Освободите кресло, профессор! Оно по праву принадлежит доктору Штейнбергу, - крикнул тот, что был постарше. - А вот это ты видел, молокосос?! – Ковальский показал незваным гостям желтый кукиш, а другой рукой запустил в них первый том полного собрания своих сочинений. Одному молокососу снесло левую половину черепа, а другому, соответственно, правую. На месте павших тут же появились новые, и профессор схватился за второй том. Через двадцать пять томов собрание сочинений кончилось. Двух последних противников Ковальский грубо и примитивно застрелил. Потом он снова протер очки, и хотел было пойти попить чаю, но тут в аудиторию вошел сам профессор Штейнберг. Штейнберг был молод (на десять лет моложе самого Ковальского), черноус и одноглаз. В левый глаз Ковальский ему лично плюнул во время последней научной дискуссии. Храня зловещее молчание, Штейнберг приближался. Ковальский нажал на курок, но тщетно – патроны закончились. Подойдя вплотную к нему, Штейнберг достал длинный нож и аккуратно проткнул Ковальского в пятнадцати важнейших точках. Затем протер нож меловой тряпкой, ей же тщательно вытер доску и в течение десяти минут написал на ней одну большую формулу, три маленьких, нарисовал два графика и кратко сформулировал семь главных постулатов своей теории. Переступив через поверженного противника, он склонил голову набок и удовлетворенно оглядел написанное. Парадигма успешно сменилась 2003 г.
Комментарии, которые можно было бы и не писать.
Парадигма – 1. Строго научная теория, воплощенная в системе понятий, выражающих существенные черты действительности. 2. Исходная концептуальная схема, модель постановки проблем и их решения, методов исследования, господствующих в течение определенного исторического периода в научном сообществе (по БСЭ). Парадигмы имеют свойство сменяться (в физике – через один-два века, в геологии – через 40-50 лет, в экономике – каждые 10 лет и т.д.) Раньше считалось, что каждая следующая парадигма ближе к Истине, чем предыдущая. Так было, пока не появился Пол Фейерабенд. Пол Фейерабенд – историк и методолог науки. Разработал концепцию «гносеологического анархизма», согласно которой развитие науки на самом деле происходит стихийно. Т.е. новая парадигма сменяет старую не потому, что она правильнее, а потому, что ее защитники сильнее/умнее/хитрее/влиятельнее. За такую парадигму многие ученые его прокляли и еще долго будут проклинать (надеюсь, понятно, почему). Собственно замысел рассказа возник на лекции, где нам все это рассказывали. Профессор Ковальский, ровно как и другие персонажи рассказа сугубо вымышлены, архетипичны и не имеют конкретных прообразов. Любое их совпадение с реальными людьми случайно, и свидетельствует только об архетипичности последних. Если не нравятся фамилии, можно поменять – я написал то, что первым пришло в голову. Кафедра автоматизации – существует практически в любом техническом институте. Магнитный сепаратор – такой большой прибор для разделения магнитных и немагнитных частиц. Как на нем можно распять, не представляю. Но доцента Котова жалко. «I ♥ d-r Schteinberg» - элемент модной стильности в рассказе. …лично плюнул во время последней научной дискуссии – почти серьезно. По воспоминаниям стариков, во время крупных полемических выступлений сидеть в первом ряду опасно – некоторые ораторы очень брызгают. 25 томов сочинений, пистолет к 50-летию научной деятельности и другие детали внесены для создания архетипичного научного колорита и поэтому не комментируются.
... буду выкладывать старое. Которое при перечитывании не вызывает резкого отвращения. Итак... и десять лет спустя это еще не стыдно выложить. (Десять лет прошло. Боже ж мой, какой ужас... куда уходит это время... Нет-нет, так далеко можно заехать, лучше - читайте рассказ).
Переправа (рассказ)ПЕРЕПРАВА Свесив ноги, он сидел на краю деревянных мостков и смотрел прямо перед собой. Ему было странно видеть такую воду – без солнечных бликов, без ряби, без рыбы. Воду, в которой было больше от ртути, чем от зеркала. Абсолютно чистую и прозрачную воду, сквозь которую не было видно дна. Ни песчаного, ни илистого – никакого. Ни водорослей, ни кувшинок – ничего не было в этой воде. Первой и последней, вечной и неизменной. Наверное, думалось ему, все реки мира выходят отсюда и, в конечном счете, возвращаются сюда. А впрочем, для него сейчас не было этих бесконечных рек – была только одна. Та, на берегу которой он сидел. Стикс. Внезапно он ощутил нечто необычное. Не увидел и не услышал – именно ощутил то ли всеми привычными пятью чувствами, то ли каким-то новым, шестым. Харон с трудом оторвал глаза от воды и посмотрел на противоположный берег. Он затруднялся сказать, насколько далеко до того берега, но видел его очень четко. На том берегу никого не было. Пока. Харон поднялся на ноги и пошел отвязывать лодку. Кроме лодки и мостков, на этом берегу был еще деревянный сарайчик, где хранились запасные весла и кое-какой инструмент. Больше ничего – только песок, камни и низкая бледно-зеленая трава до самого горизонта. Впрочем, горизонт здесь был условен и не так уж далек. Во всяком случае, не дальше противоположного берега реки. Как узел-то задубел, подумал Харон, возясь с веревкой. А вроде бы недавно привязывал. Или давно? Не поймешь, как здесь течет время – наверное, так же, как и Стикс. В мире каждую минуту умирают десятки и сотни людей, однако толпы на том берегу не наблюдается. Может быть, переправа не одна? Да какая разница, думал Харон, отгребая от берега, наше дело простое. Даже проще, чем кажется поначалу. Туда и обратно – и все. Ни тебе ветра, ни сколько-нибудь сильного течения – благодать, а не гребля. Впрочем, слово «благодать» с этим местом как-то не вяжется. А грести все равно легко. Харон оглянулся на приближающийся берег. За прошедшее время берег этот коренным образом переменился – на нем появилась человеческая фигура. По мере приближения стало видно, что человек одет в новый, с иголочки, костюм-тройку светло-серого цвета и дорогие ботинки. В руках человек мял белые тапочки и увядший букетик каких-то цветов. Лицо он имел довольно привлекательное, но в данный момент на этом лице прочно угнездилось выражение растерянности и легкой обиды. Ну да, подумал Харон с некоторым ехидством, картина Репина «Не ждали»! Там-то вы все материалисты, а вот как помрешь? Пьянки-поминки, и, улетая, видишь, как твоя бывшая благоверная уже косит глазом на твоего же бывшего друга. Этот точно увидел, решил Харон, вон как расстроился. А если после таких потрясений да обнаружишь себя на берегу известной реки, а к берегу уже подплывает в лодке сами знаете кто – поневоле растеряешься. Кем же ты был при жизни, человече? Мореплаватель, плотник, академик или герой? Или бизнесмен? Нет, сказал себе Харон, если и бизнесмен, то либо мелкий, либо честный. Видно по одежде и чертам лица. Скорее всего, из служащих. Может, начальник, но невысокий. В любом случае, жаль. Жил себе человек, как все, и вот, пожалуйста – переправа, переправа, берег левый, берег правый… Лодка наконец достигла берега. Человек нерешительно приблизился к ней, по щиколотку увязая в песке. Некоторое время сидящий в лодке и стоящий на берегу молча смотрели друг на друга – первому нечего было сказать, второй еще не понял, что здесь тоже можно говорить. Но все же первым нарушил молчание именно пришедший. -Здравствуйте, - сказал он и поежился – так тихо звучал его голос в этой, казалось бы, абсолютной тишине. -Здравствуйте, - сказал в ответ Харон и чуть улыбнулся – до того нелепо звучало это будничное пожелание здесь. Хотя слова «добрый день» были бы еще менее уместны. Вновь повисло молчание. Человек на берегу слегка занервничал: -Мне, значит… туда? – спросил он так, как спрашивают о чем-то само собой разумеющемся и показал - одними глазами – на другой берег. Глаза у человека были почти как у самого Харона – серо-голубые, только чуть посветлее. -Туда, - кивнул в ответ Харон, разворачивая лодку. – Прошу вас, присаживайтесь. Тапочки можно оставить. И цветы, они здесь быстро вянут. С тапочками и цветами человек расстался без колебаний, и, удачно не промочив ноги (а можно ли их промочить в этой воде?), оказался на корме лодки. Харон вновь взялся за весла, и они поплыли. -Простите, а вы … Харон, так? – несколько неловко спросил человек. -Так, - чуть улыбнулся сидящий на веслах. – А вы ожидали что-то другое? -Да нет, все нормально, - торопливо проговорил пассажир и сразу осекся – слово «нормально» к этой ситуации решительно не подходило. – Я просто думал, вы в плаще, с капюшоном… -Ну что вы, - Харон с улыбкой оглядел свои лакированные туфли, брюки и рубашку от «Армани». – Зачем же такие церемонии… -Да, в самом деле, зачем? – пассажир позволил себе вымученную улыбку. – Кстати, меня зовут… -Не надо, - мягко оборвал собеседника Харон. -Да-да, конечно, - снова закивал головой пассажир. – Зачем вам мое имя, вы ведь стольких перевозите. – Харон промолчал. – А скажите, вы случайно не знаете, что там? – и он снова показал глазами на близкий горизонт. -Случайно нет, - совершенно искренне ответил Харон. – Не бывал. Человек на корме как-то особенно тоскливо вздохнул и замолчал. Харон почувствовал, что испытывает к нему неожиданную симпатию. -А вот вы, наверное, хорошо разбираетесь в людях, - снова нарушил молчание пассажир. – Как вы думаете, вот моя жена, она… -Ну откуда мне знать, - снова прервал его Харон, с сожалением отмечая, что его догадка была верной. – Вы же с ней прожили столько лет, а не я. Вам виднее. -Да, вы правы, - пассажир снова погрустнел лицом. – Может, оно и к лучшему? Вы знаете, я за свою жизнь столько… -Да будет вам! – Харону было жаль обрывать симпатичного человека, но и выслушивать исповеди он был не намерен. – Не в церкви. И потом, мы уже приплыли. -О, так быстро! – удивился пассажир. – А мне казалось, эта река такая широкая… -Стикс – река странная, - ответил Харон, помогая ему подняться на мостки. Затем прошел немного в сторону берега. -Куда же вы? – удивленно воскликнул человек. -Я? – с еще большим удивлением переспросил Харон. – Я пошел. Туда. -Так вы же Харон! Как же вы – туда? Это я должен туда… -Нет, - покачал головой стоящий на берегу. – Вы пойдете туда, когда перевезете следующего. Поймите, - с бесконечно терпеливой улыбкой добавил он, - Харон – это не имя, а должность. Должность. Сменная. Я сменил предшественника, вы сменили меня, вас тоже кто-нибудь сменит. Да не переживайте вы так, все дожидаются. И грести здесь очень легко, поверьте. Лодку привяжите вон к тому столбу. Сказав это, он обернулся и бодро зашагал прочь от берега, не оглядываясь и не прощаясь. Такая уж это странная река – Стикс – что на обоих ее берегах слова приветствия и прощания неуместны. Оставшийся некоторое время глядел ему вслед, а потом привязал лодку и сел на край мостков, свесив ноги… 31.1.2003
В контакте тут гуляет Если бы у писателей были никнеймы
читать дальшеНиколай «Жгу» Гоголь Лев «Читай меня полностью» Толстой Алексей «Я не Лев» Толстой Татьяна «Простите за сына» Толстая Владимир «Мой. Псевдоним. Неброский» Маяковский Дарья «Убийца лесов» Донцова Михаил «Школьники ненавидят природу» Пришвин Борис «Историческая справка» Акунин Евгений «Давай ближе к делу» Гришковец Николай «Тот же вопрос» Чернышевский Корней «Прёт не по-детски» Чуковский
Агата «А убийца — дворецкий» Кристи Патрик «У меня и другие книжки есть» Зюскинд Стивен «В кладовке монстр» Кинг Джек «Fuck GPS!» Лондон Фредерик «У вас что-то белое под носом» Бегбедер Паоло «Ведь я этого достойна!» Коэльо Говард «10 пропущенных вызовов от Ктулху» Лавкрафт Карлос «Съешь еще этих мягких мексиканских кактусов да выпей текилы» Кастанеда Эрих «Мария» Ремарк Джордж «Да пишу я, пишу!» Мартин Терри «Смерть — это НЯШНО» Пратчетт Уильям «Надо снижать дозу» Берроуз Ирвин «Грёбаная Шотландия» Уэлш Льюис «Сказки британского математика» Кэрролл Эрнест «Никогда не пишу трезвым» Хемингуэй Фрэнсис Скотт «Я ей не родственник» Фицджеральд Хантер «У нас с собой было» Томпсон Фридрих «Бог умер, да и мне что-то нездоровится» Ницше
Я посмотрел, и, пардон, решил, что у автора креатив помер где-то на первой трети фамилий... Посмотрим, насколько не хуже могу я мой вариант Умберто "Я здесь самый эрудированный" Эко Джеймс "Хрен дочитаешь" Джойс Сергей "Куда там Хемингуэю" Довлатов Венедикт "Куда там Довлатову" Ерофеев Виктор "Лучше бы как Венедикт" Ерофеев Евгений "Я предупредил" Замятин Олдос "И я предупредил" Хаксли Джордж "А я _реально_ предупредил" Оруэлл Сергей "Действительно люблю детей" Лукьяненко Олег "Я тут главный мачо" Дивов Марина и Сергей "Сделаем вам больно" Дьяченко Евгений "Оборжаться, как грустно" Лукин Макс "Какая разница кто на самом деле" Фрай Ник "Не Толкин, но тоже хотел" Перумов Виктор "Лучшее написано 20 лет назад" Пелевин Владимир "Хорошо, что не дожил" Высоцкий
Это просто, чтобы не забыть - грех игнорировать творческий зуд, даже такого низкого пошиба.
Фото сделано почти месяц назад, но хуже от этого не стало, я думаю смотреть и радоватьсяЭто мы выбрались на полтора дня в Хельсинки. Было ветренно, вьюжно, но очень интересно. В общем, всех с наступающим, хоть по старому стилю, но все же.
Категорически не хватает времени. Взял на себя повышенные обязательства, и с честью несу... должно быть, в сторону ближайшей Бездны. Ну и полярная ночь, конечно же... А полярной ночью приходит кто? Правильно - белый полярный лис Депрессняк. Нам же что... нам главное - до зимнего солнцестояния дотянуть, а там уже света будет побольше, работы поменьше, и я наконец смогу взять себя за шкирку и заняться чем-то осмысленным. Советовать такое окружающим гораздо легче, чем следовать совету самому. Если кто-то еще читает этот дневник...
Несколько inside jokes и forced memes моего полевого сезона 2012 Поле было, грубо говоря, в нескольких местах между Чупой и Кандалакшей.
Заранее прошу прощения у неспециалистов за обилие геологических терминов1. Это Север, детка! Не нами придумано, но очень уж к месту пришлось (все ж Заполярье, хоть и «карманное»). Прекрасный ответ на риторические вопросы типа «Почему закончилась сгущенка?», «Почему дождь?», «Почему у машины посреди леса сломалась коробка передач?» и т.п. Вариаций много, удачных мало, например: «Это Визбор, детка!» (с гитарой у вечернего костра) или «Это Хит, детка!» (на Хит-острове, по любому поводу). 2. Кинемать. Волшебное слово, сразу существительное, глагол и междометье. Помимо всего прочего, мы изучали кинематические индикаторы в структуре горных пород (следы деформаций, то есть). Соответственно, кинемать как существительное – весь набор того, что мы наблюдаем (вариант – кинемуть); в качестве глагола – процесс наблюдений и измерений («пойдем кинемать»), в качестве междометья замечательно вставляется в любой ругательный контекст (по-моему, очевидно). 3. Ударим сколами Риделя по амфиболитам! Частный случай п.2. Риделевские сколы – один из кинематических индикаторов. Сюда же – тост «за старину Риделя!». 4. Чупинские породы такие чупинистые. Иронически о породах чупинской толщи (в настоящий момент уже не «толщи», а пластины). Почему-то предполагается, что это кианитовые гнейсы. Но самые чупинистые породы – это рыжие, ржавые, трухлявые гнейсы, в которых кианита невооруженным глазом не углядеть. Самые-самые чупинистые ломаются руками. 5. Я в карельском лесу ковырялся в гнейсу. Краткое содержание наших работ. Примечательно, что в трансформации исходной строки участвовали на равных все трое присутствовавших участников экспедиции. 6. Осторожно! Порода содержит амфибол! Кто занимается монацитом (датировки там, и вообще), наверное, поймет, в чем тут прикол. 7. Карликовые жирафы токуют в тундре. А это мы просто гнали друг другу за завтраком. Не все ж время за геологию трындеть. Начали с какой-то старой газетной передовицы и понеслась… 8. Уралы прошли. Мем, привезенный нашим шефом из предыдущего поля (в Туве). Обозначает качество дороги, в ответ на вопрос «А мы тут вообще пройдем?» («Урал» - это грузовик такой). 9. Китайцы найдут. Оттуда же. Об исключительной способности китайских исследователей находить что-либо теоретически предсказанное (например, некий важный минерал в породе) путем длительного и кропотливого изучения огромных объемов исходного материала. Вот как объяснить, что все это у нескольких взрослых, психически вроде бы здоровых людей с высшим образованием эти слова и фразы вызывали радостное оживление, а то и приступы здорового смеха? Это ведь даже не корпоративный, а корпоративно-ситуационный юмор.
Некоторые близкие знакомые в курсе, что последние пару лет я клею танчики самолетики. Вообще все больше по бипланам Первой Мировой, но начну с несколько неожиданного:
вполне себе такой имперский штурмовик из Звездных войн. Подаривший его мне на ДР признался, что с трудом смог не утаить у себя. Я вот ни разу не фанат ЗВ, но что-то в нем определенно есть.
Над дизайном явно думали У него даже кабина открывается А в кабине сидят злобные имперцы Кстати, если считать, что средний рост имперцев 180 см, выясняется, что штурмовик сделан во вполне себе обычном масштабе 1:72 Крыльями оно тоже махает машет, так как собирается без единой капли клея, по принципу детского конструктора.
Несколько слов о качестве. До этого я уже работал с продукцией фирмы Rewell - ну так, явно похуже Тамии, и настолько же получше Восточного Экспресса (в будущем, может быть, выложу фото их модели из серии "перед сборкой обработать напильником... лучше фрезой"). Но вот этот - реально Rewell GmbH, собирается буквально по принципу"щелк-щелк - и полетел".
разработанная Хельвином и Ювиком за вечерним и утренним чаем
В рамках новой парадигмы мы предлагаем отказаться от термина «сон» как неопределенного (например, явно парадоксальная фраза «во сне мы видим сны») и ввести несколько новых: читать дальшеДрых – от слова «дрыхнуть» (устар. - «спать») – высшая форма совершенно Ненервной Бездеятельности человека. В состоянии дрыха энтропия Вселенной как минимум не увеличивается, что хорошо. Дрых бывает обычный, спортивный (соревновательный), художественный (дрых ради дрыха), научный («интересно, а сколько я могу проспать, если мне утром никуда не надо?»). См. также Дрыхер. Спячее тело – переходное состояние к дрыху и от него. Определяется по кодовой фразе «все… меня не кантовать… я тело…». См. также Ночер, Утро. Ночер – еще не ночь, уже не вечер. Типичное время появления спячего тела. Утро – добрым не бывает. Время мучительного перехода спячего тела в неспячее состояние. Дрыхер – мастер дрыха. Дрыхер бывает обычный и Великий (см. Ювик). Естественные враги обычного дрыхера – будильник, соседский перфоратор, автомобильная сигнализация и т.п. (см. также Йож). Великий дрыхер выше этого. Дрыхать – (гл.) предаваться дрыху. Не путать с Дрыхоть (см.) Дрыхоть – (сущ.) (аналогично слову «благодать»). Потенциальная энергия дрыха в пространстве (см. Спатное место). Единица измерения пока еще определяется. Дрыхоть преобразуется в дрых через дрыхера. Спатное место – область с повышенной концентрацией дрыхоти. Дрых на спатном месте получается особо качественным. Наблюдения показывают, что место, где продолжительное время дрыхал Великий дрыхер (см.), может стать спатным. Нырк – процесс мгновенного перехода неспячего тела в спячее тело методом залезания (заныривания) под одеяло на спатном месте. Спатки - настойчивое желание перейти к дрыху. Бессоня – паталогическое состояние, вызванное недостатком дрыхати в организме (см. Дятел). Дятел (см. Хельвин) – в отличие от общеизвестных Жаворонков и Сов – человек с извращенным отношением организма к дрыху. В тот единственный день недели, когда с утра ему никуда не надо и можно предаваться художественному дрыху, его в пять утра настигает неодолимая бессоня (см.) Йож – активный дятел, не находящий себе места и громким топотом мешающий дрыхеру. Хельвин – см. также Дятел, Йож, Бессоня. Ювик – см. Великий дрыхер.